Бакинские адреса Виктора Некрасова

Черный город, дворец культуры им. Шаумяна (нынешнее название им. Ашуга Алескера)

В годы Великой Отечественной войны в этом здании размещался эвакогоспиталь № 5030.




Баку. Дворец культуры им. Шаумяна в Черном городе.
(1929 год, архитекторы — братья Веснины)

В сентябре-ноябре 1943 года в четвертом отделении, 26-я палата, Виктор Некрасов находился на лечении после первого ранения (верхней трети левого бедра).




В Бакинском госпитале. Справа налево: Виктор Некрасов, Иван Фищенко

Лечащим врачом у него была Евгения Александровна Парсаданова, которая вспоминала: «Вика был очень общительным, помню, ходили вместе на концерт Клавдии Шульженко... Вообще дружили мы втроем: я, Вика, Саша Кондрашов...»



Надпись на обороте:

«Любимому Викочке на память 12.12.1943, Баку от Жени Пасардановой.»

Находясь на лечении в госпитале Виктор Некрасов пытался разыскать Галину Базий, актрису ростовского театра Красной Армии. В то время переписку между ними наладить не удалось. В дальнейшем, в конце 1950-х годов они возобновили свои отношения. В течение последующих лет регулярно переписывались, перезванивались, встречались (Галина Викторовна жила в Кривом Роге), а 4 января 1972 г. сочетались браком в Киеве.




Телеграмма Виктора Некрасова Галине Базий
из Бакинского госпиталя, сентябрь 1943 г.

Адреса друзей и знакомых

Поселок Кирова

В этом поселке жили родители Александра Кондрашова.
С ним Виктор Некрасов познакомился и подружился, находясь в госпитале и не раз вместе бывал в гостях у его родителей.
В дальнейшем они переписывались до отъезда Виктора Некрасова в эмиграцию, в 1961 году встречались в Киеве.

Отрывок из книги Виктора Некрасова
«Саперлипопет, или Если бы да кабы,
да во рту росли грибы…»

<...>
Мне повезло — я попал в руки Владимира Борисовича Александрова. Но до этого была цепь довольно забавных взаимопереплетающихся событий.
— Как вам нравится, — жаловалась моя строгая тётка знакомым. — Керосин стоит бешеные деньги, а мой племянник завёл керосиновую лампу со стеклом, при коптилке, видите ли, ему неудобно, и целыми вечерами пишет своё гениальное произведение.
Знакомые сочувствовали, а со временем, когда «гениальное» это произведение увидело свет, попробуй они хоть что-нибудь критическое по поводу него сказать — тётка горло перегрызла бы.
Так или иначе, но оно было закончено, перепечатано, в Киеве отвергнуто всеми издательствами и отправлено в Москву Ясе Свету, пусть там покажет кому надо. Но в руки оно ему попало не сразу и не прямо.
Откатимся года на два назад. Баку. Госпиталь. Приходит на моё имя открытка. Написана она некой незнакомой мне дамой по фамилии Соловейчик. Из Дербента. Там, на вокзале, некий раненый, услышав, что она едет в Баку, попросил зайти в эвакогоспиталь номер такой-то, в Чёрном городе, и передать привет от такого-то. «В Баку я не поехала, — заканчивает она свою открытку, — фамилию раненого забыла, но привет передаю. Желаю скорого выздоровления. Мира Соловейчик».
Прошло два года.
Как выяснилось, на бандероли с рукописью я по ошибке написал не ул. Веснина, 28, кв. 7, а кв. 17 (до войны я жил в 17-й квартире). И надо же, чтоб в том же самом доме, где жил Яся, в 17-й квартире жила та самая Мира Соловейчик, к тому же имеющая какое-то отношение к литературе. «А не лежал ли он когда-нибудь в Баку, ваш Некрасов?» — спросила она, занеся бандероль. «Лежал», — ответил Свет, и с этого момента не он, а она, дама энергичная, с литературными связями, взяла шефство над рукописью.
Побегать пришлось ей много, безуспешно, везде отказы, пока злополучное произведение не попало в руки того самого, ныне, увы, покойного, Владимира Борисовича Александрова, критика, одного из образованнейших людей на свете, заядлого холостяка, народника и денди одновременно, знатока утончённых блюд, а заодно и напитков, что нас особенно и сблизило.
Дальше всё пошло как по маслу. Твардовский, Вишневский, «Знамя», растерянность официальной критики, Сталинская премия, успех, издания и переиздания, деньги…
<...>

---

Александр Кондрашов «Бакинские «пикирования»