Воспоминания о Викторе Платоновиче Некрасове
Фатима Салказанова
Фатима Сазказанова и Виктор Некрасов,
Париж, на балконе «Радио Свобода», апрель 1981 г.
Салказанова Фатима Александровна (урожденная — Зембатова; 1942, Москва — 3 февраля 2015, Париж) — журналист, многолетний заместитель директора русской службы радио «Свобода».
Родилась в Москве, в семье инженера, который после немецкого плена оказался в сталинских лагерях.
За инакомыслие Фатиму дважды выгоняли из Института Восточных Языков.
После чего она вышла замуж за француза и уехала с ним во Францию. Дальше — Сорбонна, преподавание в институте.
Затем 25 лет на радио «Свобода». С 1971 года — в Мюнхене, в отделе новостей, потом 19 лет — корреспондент «Свободы» в Париже. Последние 5 лет — по 1995-й — снова в Мюнхене. Была заместителем начальника Русской редакции. Затем, после увольнения Владимира Матусевича, — и.о. начальника.
Журналистка Фатима Салказанова и Виктор Некрасов, Ванв, 1982 г.
Фотография Виктора Кондырева.
Последние дни Виктора Некрасова
«Русская мысль» (Париж), 23 сентября 1987 г.
Второго сентября я принесла Виктору Платоновичу в больницу статьи, которые он меня просил принести, — в частности, статью В. Кондратьева в «Московских новостях», ту самую, где говорится, что можно было бы переиздать повесть Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда», несмотря на то, что автор этой замечательной книги о Второй мировой войне — эмигрант. Виктор Платонович был очень слаб и попросил меня прочитать статью вслух: он уже знал о её существовании. «Только читай не очень быстро», — сказал он. Я читала медленно и Виктор Платонович Несколько раз меня останавливал, комментировал то, что я ему читала. Когда я дошла до места, где В. Кондратьев приводит слова из песни Александра Галича «Старательский вальсок», Виктор Платонович сказал: «Ты с Кондратьевым не знакома?» — «Нет», ответила я. — «Но ты видишь, какой он честный, чистый, порядочный человек?» — Я сказала: «Ну что ж в таком случае, Галича цитирует, а имя его назвать не посмел». — Некрасов заметил: «Я уверен, что имя Галича вычеркнули в редакции газеты. Наверное, решили, что два таких имени, как Некрасов и Галич, для одной советской газеты многовато». А когда я прочитала ему то место из статьи, где Кондратьев говорит, что нужно переиздать повесть Некрасова «В окопах Сталинграда», Виктор Платонович сказал: «До чего же быстро там всё меняется, до сих пор они переиздавали и говорили, что нужно переиздавать книги только тех эмигрантов, кто давно умер, а теперь им разрешают говорить это и о книгах живых людей».
Потом мы довольно долго говорили о Горбачеве и его перестройке, и Виктор Платонович сказал: «Как страшно будет, когда всё это кончится!» Ну. Потом мы еще говорили о книгах, он спросил меня, что я читаю. Я сказала, что только что кончила книгу Нины Берберовой о Чайковском; тогда он меня попросил рассказать об этой книге, потому что в свое время он был в совершенном восторге от книги Берберовой «Железная женщина».
На больничном столике Виктора Платоновича лежал томик воспоминаний о Луначарском, и он сказал: «Скучная книга. Какое нам всем и мне сейчас дело до того, каких писателей любил Луначарский». Дальше Виктор Платонович говорил о том, что всю жизнь читал и перечитывал Чехова, а вот сегодня Чехова читать ему скучно: «В общем, у Чехова я больше всего люблю пьесы», — сказал он и потом довольно долго и очень интересно говорил о том, как, по его мнению, нужно ставить пьесы Чехова. Вся кровать у него была завалена русскими зарубежными и советскими газетами. И я ему привезла кучу газет и фотокопий самых интересных статей и советских журналов. И обещала на следующий день привести 8-й номер журнала «Театр», в котором было опубликовано интервью академика А. Сахарова. «Это интересно, сказал Вика, — нужно будет прочесть очень внимательно».
Когда я уходила, Виктор Платонович попросил принести ему назавтра еще газет и клубники, и какие-нибудь книжки попроще, что-то развлекательное. Я обещала привезти ему двухтомник зарубежного детектива.
На следующий день, 3-го сентября, я приехала вечером, без двадцати минут или без четверти семь, привезла Вике клубнике и малины, книги, две статьи из последних полученных в париже «Огоньков»: одна Бориса Ефимова о судьбе Михаила Кольцова, а другая статья — «Время миловать» и, конечно, интервью Андрея сахарова. Этих книг и статей Виктор Некрасов прочесть уже не успел. Врач сказал мне, что он скончался в шесть часов вечера.
От чего в точности умер Виктор Некрасов? Я думаю, что об этом действительно нужно рассказать хотя бы для того, чтобы избежать возникновения всяких домыслов или вымыслов. Врач Владимир Загреба, который лечил Некрасова, был его близким другом. Таким образом, Виктор Платонович был под постоянным наблюдением врача, причем врача, любящего его. Он прошел полный медицинский осмотр буквально месяца за два до того, как у него обнаружили рак. Во время того медицинского осмотра у него не было никакого рака, хотя, конечно, на рентгеновских снимках было видно, что он много курил всю свою жизнь. Потом Виктор Платонович начал кашлять, ему снова сделали рентгеновские снимки и тут обнаружили рак легких с метастазами, которые уже пошли и дальше. В день его смерти доктор Загреба, который действительно всё сделал, чтобы спасти Вику, сказал мне: «Ну, знаешь, больше ничего нельзя было сделать, у него метастазы затронули уже мозг».
Виктор Платонович скончался от рака, скончался в том возрасте, когда писатели обычно пишут свои мемуары, а он весь обращен был не в прошлое, а в будущее. Мы сидели у тела Виктора Некрасова с его сыном, Виктором Кондыревым, и я ему сказала: «Как Вику все любили, как он всегда был окружен молодежью, которая буквально боготворила его!» И Виктор Кондырев ответил: «У него почти не было друзей его возраста. Еще бы, за ним никто из сверстников просто не поспевал, он все время был в движении».
Судьба остановила это движение, но, слава Богу, остановила без боли и страданий.
Сентябрь 1987 г.
Фатима Салказанова, Анатолий Гладилин, Виктор Некрасов, Анатолий Шагинян.
На балконе «Радио Свобода», Париж, 1982 г.
Фатима Салказанова, Джанри Кашия и Анатолий Шагинян
в гостях у Виктора Некрасова, Ванв, сентябрь 1986 г.
Фотография Виктора Некрасова
Некрасовский окоп
Отрывок из книги Юрия Крохина
«Фатима Салказанова: открытым текстом»
В сентябре 1987 года в одной из парижских больниц умирал русский писатель Виктор Некрасов. В годы Второй мировой войны – боевой офицер, капитан Советской Армии, после войны – автор повести «В окопах Сталинграда», удостоенной Сталинской премии, позднее – герой издевательского известинского фельетона «Турист с тросточкой» (его автор, Мэлор Стуруа, кстати, сам стал «туристом», благополучно спланировав в американский Миннеаполис, подальше от российских передряг. То ли гебешные связи помогли, то ли выслужился чем перед американскими властями...), потом изгнанник, автор парижского бюро «Радио Свобода» и заместитель главного редактора (Владимира Максимова) журнала «Континент». Честнейший и достойнейший человек и превосходный писатель. В этом году ему исполнилось бы 100 лет...
...Давняя дружба связывала Фатиму Салказанову с Виктором Некрасовым. По ее словам, Виктор Платонович был добрейшим, умным, мягким человеком, который интересовался всем, что происходит в мире.
— Помню, вернулась как-то из Африки, — рассказывает Фатима Александровна. — Некрасов провел со мной целый вечер, допытывался, как живут африканцы, какие у них магазины, что они думают о том-то и о том-то. Рассказала ему, как в джунглях Сьерра-Леоне, куда нас возили на экскурсию, попали в крохотный поселок, где женщины ходят голыми по пояс. На рынке продавались французские бюстгальтеры и духи, японские транзисторы.
Вика был потрясен тем, что даже в джунглях есть то, что в Москве «дают» только в спецраспределителях для высших партийных кадров и их жен. Раз пять Некрасов заставил меня повторить рассказ, потом его где-то использовал, в одной из своих передач. Он был беспредельно любознателен. Элегантен во всем, что говорил и делал. Самый элегантный мужчина и духовно, и физически, которого я когда-либо видела.
— Вы его назвали мушкетером...
— Его все так называли. По-моему, даже сам он любил себя так называть.
Радиожурналистка Фатима Салказанова была последним человеком, который видел Некрасова живым в парижской больнице. Газета «Русская мысль» в сентябре 1987 года опубликовала ее рассказ о последней встрече с Виктором Некрасовым.
«Второго сентября я принесла Виктору Платоновичу в больницу статьи, которые он меня просил привезти, — в частности статью В. Кондратьева в «Московских новостях», ту самую, где говорится, что можно было бы переиздать повесть Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда», несмотря на то, что автор этой замечательной книги о Второй Мировой войне — эмигрант. Виктор Платонович был очень слаб и попросил меня прочитать ему статью вслух; он уже знал о ее существовании. «Только читай не очень быстро», — сказал он. Я читала медленно, и Виктор Платонович несколько раз меня останавливал, комментировал то, что я ему читала. Когда я дошла до того места, где В. Кондратьев приводит слова из песни Александра Галича «Старательский вальсок», Виктор Платонович сказал: «Ты с Кондратьевым не знакома?» «Нет», — ответила я. — «Но ты видишь, какой он честный, чистый, порядочный человек?» Я сказала: «Ну что же он в таком случае Галича цитирует, а имя его назвать не посмел». Некрасов заметил: «Я уверен, что имя Галича вычеркнули в редакции газеты. Наверное, решили, что два таких имени, как Некрасов и Галич, для одной советской статьи многовато». Потом мы еще довольно долго говорили о Горбачеве и его перестройке, и Виктор Платонович сказал:
«Как страшно будет, когда все это кончится!» Ну, потом мы еще говорили о книгах, он спросил меня, что я читаю. Я сказала, что только что кончила книгу Нины Берберовой о Чайковском; тогда он меня попросил рассказать об этой книге, потому что в свое время был в совершенном восторге от книги Берберовой «Железная женщина».
На больничном столике Виктора Платоновича лежал томик воспоминаний о Луначарском, и он сказал: «Скучная книга. Какое нам всем и мне сейчас дело до того, каких писателей любил Луначарский?». Дальше Виктор Платонович говорил о том, что всю жизнь читал и перечитывал Чехова, а вот сегодня Чехова читать ему скучно: «В общем, у Чехова я больше всего люблю пьесы», — сказал он и потом довольно долго и очень интересно говорил о том, как, по его мнению, нужно ставить пьесы Чехова. Вся кровать была у него завалена русскими зарубежными и советскими газетами. И я ему привезла кучу газет и фотокопий самых интересных статей из советских журналов. Когда я уходила, Виктор Платонович попросил привезти ему назавтра еще газет и клубники и какие-нибудь книжки попроще, что-нибудь развлекательное. Я обещала привезти ему двухтомник зарубежного детектива.
На следующий день, 3 сентября, я приехала вечером, без двадцати минут или без четверти семь, привезла Вике клубники и малины, книги, две статьи из последних полученных в Париже «Огоньков» и, конечно, интервью Андрея Сахарова. Этих книг и статей Виктор Некрасов прочесть уже не успел. Врач сказал мне, что он скончался в шесть часов вечера...
Виктор Платонович скончался от рака, скончался в том возрасте, когда писатели обычно пишут уже свои мемуары, а он весь обращен был не в прошлое, а в будущее. Мы сидели у тела Виктора Некрасова с его сыном, Виктором Кондыревым, и я ему сказала: «Как Вику все любили, как он всегда был окружен молодежью, которая буквально боготворила его!»
И Виктор Кондырев ответил: «У него почти не было друзей его возраста. Еще бы, за ним никто из его сверстников просто не поспевал, он все время был в движении». Судьба остановила это движение, но, слава Богу, остановила без боли и страданий...»
А вот чужую боль Виктор Платонович чувствовал остро. Однажды, еще в советские времена, Фатиме Салказановой в очередной раз отказали в визе для поездки в Москву к тяжело больной маме. Страшно огорченная она приехала на работу и плакала в своем кабинете. Виктор Некрасов внимательно выслушал Фатиму, утешал и пообещал ей большой сюрприз. На следующий день он выстроил всех сотрудников и торжественно вручил Фатиме собственноручно изготовленные орден и грамоту.
ОТ ИМЕНИ ВСЕГО
СВОБОДНОГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
За проявленные мужество, находчивость, остроумие, быстроту реакции и идейную целеустремленность в единоборстве с дипломатической резидентурой могущественнейшей сверхдержавы
НАГРАДИТЬ
Товарищ-мадам САЛКАЗАНОВУ Фатиму
Орденом
Победы над темными силами I степени
Дано в Париже По поручению свободного
августа 14 дня 1984 года человечества
В. Некрасов
Умел Виктор Платонович деликатно и с юмором утешить и поддержать в трудную минуту!..
Виктор Некрасов жил в эмиграции полнокровной, счастливой жизнью, много ездил по свету. Писал свою удивительную прозу, выступал на «Радио Свобода». В 1981 году повесть «В окопах Сталинграда» вышла в издательстве «Посев» с авторским названием «Сталинград». В. Некрасов специально для этого издания написал послесловие «40 лет спустя»:
«Когда над Мамаевым курганом проносились на бреющем полете, возвращаясь с задания, насквозь изрешеченные Илы, у нас замирало сердце. Мы с гордостью смотрели на красные звезды на крыльях, и своей — на пилотке, ушанке, фуражке — тоже гордились.
Красная, пятиконечная, продырявливала она стиранные-перестиранные нательные рубахи раненых в госпиталях. И даже осыпанная бриллиантами под дряблыми подбородками маршалов она вызывала уважение. Сейчас она покрыла себя позором. Для афганца она теперь то же самое, что была для нас когда-то паучья свастика. Она — символ порабощения...»
— Думаю, у Виктора Некрасова-публициста как и у Некрасова, писателя и человека, была одна черта, которая как бы преобладала над всем: любознательность, — вспоминает Фатима Салказанова.— Желание все успеть, всех увидеть, прочесть все книги, обсудить все события. Каждый приход Некрасова в парижскую студию РС был для нас настоящим праздником, а приходил он часто, значит, праздников было много. Он появлялся обычно два раза в неделю. В 11 часов записывал свою передачу, потом мы все пили чай в теплой, уютной обстановке, которую создавала в своем кабинете Маша Гладилина. Мы все, в том числе и Вика Некрасов, обожали ее. Мы говорили спорили, обсуждали. Мы знали, как внимательно Вика следил за всем, что происходит в Советском Союзе, и особенно — за событиями в Афганистане. Он посвятил им массу передач на РС. Он ненавидел войну в Афганистане. Ему было постоянно стыдно за то, что армия, которую он так любил, участвует в этой позорной войне, ведет эту войну. Он любил советскую армию за Вторую мировую войну. А потом очень тяжело переживал все разочарования, которые ему принесла эта армия — и разгром венгерской революции, и вторжение в Чехословакию, и оккупацию Афганистана...
Фатима Салказанова, как и ее друг и коллега Виктор Некрасов, как миллионы нормальных людей во всем мире, ненавидела войну, которую вел в Афганистане Советский Союз. Как журналист она сделала чрезвычайно много, чтобы люди узнали правду — кто и за что сражается в Афганистане. Среди журналистов, побывавших на переднем крае ожесточенных боев, наверное, было совсем мало женщин. Одной из тех, кто отважился отправиться в самое пекло, стала Фатима Салказанова.
Принимают участие Анатолий Гладилин, Семен Мирский и Фатима Салказанова. 12 мая 1988 г.