Главная Софья Мотовилова Виктор Кондырев Александр Немец Благодарности Контакты


Биография
Адреса
Хроника жизни
Семья
Произведения
Библиография
1941—1945
Сталинград
Бабий Яр
«Турист с тросточкой»
Дом Турбиных
«Радио Свобода»
Письма
Документы
Фотографии
Рисунки
Экранизации
Инсценировки
Аудио
Видеоканал
Воспоминания
Круг друзей ВПН: именной указатель
Похороны ВПН
Могила ВПН
Могилы близких
Память
Стихи о ВПН
Статьи о ВПН
Фильмы о ВПН
ВПН в изобр. искусстве
ВПН с улыбкой
Поддержите сайт



Воспоминания о Викторе Платоновиче Некрасове

Григорий Бакланов

Бакланов Григорий Яковлевич (настоящая фамилия Фридман; 11 сентября 1923, Воронеж — 26 декабря 2009, Москва) — писатель, публицист. Лауреат Государственной премии СССР (1982) — за повесть «Навеки — девятнадцатилетние», Государственной премии РФ в области литературы (1997). Академик Российской Академии Искусств.

Рано потеряв родителей, воспитывался в семье дяди. Детские и юношеские годы прошли в Воронеже. Когда началась война, экстерном сдал экзамены за 10 классов (прошел слух, что на фронт будут брать только окончивших десятилетку). Фронт был главной целью, которую удалось осуществить только зимой, уже находясь в эвакуации. Попал в гаубичный артиллерийский полк на Северо-Западном фронте, затем был послан в артиллерийское училище (ускоренный выпуск). Офицером вернулся на фронт, командовал батареей, сражаясь до конца войны на Юго-Западном фронте. Впечатления и переживания фронтовой жизни легли в основу его будущих произведений.

В 1946-1951 гг. учился в Литературном институте им. М. Горького (семинар К. Паустовского).

Первые военные повести «Южнее главного удара» (1957), «Пядь земли» (1959) были доброжелательно встречены читателями и критикой. Успех вдохновил писателя: в 1961 г. появилось одно из лучших его произведений — повесть «Мертвые сраму не имут».
В 1964 г. был написан первый роман — «Июль 41 года», затем роман «Друзья» (1975).
В 1971 г. закончил работу над сценарием «Был месяц май...», по которому был снят фильм, имевший большой успех.
Результатом заграничных поездок стали путевые заметки «Темп вечной погони» и «Канада». В 1979 г. вышла повесть «Навеки девятнадцатилетние».

В 1986-1993 гг. — главный редактор журнала «Знамя», на этом посту много сделал для развития и популяризации российской литературы.
В 1988 г. опубликовал книгу рассказов «Свет вечерний»; в 1993 г. — «Свой человек» (повесть и рассказы); в 1995 г. — книгу «Я не был убит на войне» (роман, повести, рассказы).

Был председателем комиссии по литературному наследию К. А. Икрамова (с 1990 г.), сопредседателем фонда «Знамя» (с 1993 г.), членом Совета по культуре и искусству при Президенте РФ (1996—2001), членном совета международного историко-просветительского общества Мемориал.

Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны I ст., Трудового Красного Знамени, «За заслуги перед Отечеством» III ст.

Сайт Григория Бакланова https://grigorybaklanov.com/

Для всех, знавших тебя, ты жив

Предисловие Григория Бакланова
к циклу военных очерков  Виктора Некрасова, написанных в разные годы в эмиграции 
и опубликованных в журнале "Дружба народов" 1995, № 3, а также в  книге: Виктор Некрасов. «Сочинения». —
М.: Книжная палата, 2002.

"Дружба народов" 1995, № 3 в формате pdf, 13,4 Мб

Стр. 25-26

* * *

* * *

 

Григорий Бакланов на «Радио Свобода» читает предисловие
«Для всех знавших тебя, ты жив» к циклу военных очерков Виктора Некрасова.
 Отрывки из произведений Виктора Некрасова
читает заслуженный артист РСФСР Эрнст Зорин,
18 февраля 1995 г.




Те, кто видел Виктора Некрасова в последние годы, рассказывают, был он совершенно седой. А для меня и зрительно, и в памяти остался он молодым, его отличала та свобода духа, которая свойственна молодости; в иерархическом обществе для него не существовало ни рангов, ни чинов. Вот два его воспоминания разных лет. Первое — из войны, из окопов Сталинграда:
«Милый, милый Киев!.. Как соскучился я по твоим широким улицам, по каштанам, по желтому кирпичу твоих домов, темно-красным колоннам университета. Как я люблю твои откосы днепровские! Зимой мы катались там на лыжах, летом лежали в траве, считали звезды, прислушивались к ленивым гудкам ночных пароходов... Как все это сейчас далеко! Как давно все это было, Боже, как давно!»
Он говорил, что, когда подступала тоска здесь, в эмиграции, в Париже, он шел в киоск, покупал газету «Правда», главную нашу газету тех времен, и проходила тоска, и веяло другими воспоминаниями:
«Сейчас, вспоминая о Киеве, я вспоминаю не аллеи Царского сада и Владимирской горки, не Андреевскую церковь у крутого, заросшего кустарником откоса над притихшим вечерним Подолом, не днепровские пляжи с золотым песочком, а мрачное серое здание на Владимирской улице, где целую неделю меня допрашивал следователь по особо важным делам полковник Старостин, и подземный переход у Бессарабки, где схватили когда-то два дюжих товарища и отвезли на ночевку в соответствующее учреждение, и другой переход, куда ливень загнал меня и двоих моих топтунов, с которыми безрезультатно,, правда, пытался завести мирную беседу. Вспоминаются и девять вежливых "мальчиков", двое суток исследовавших содержимое моих шкафов и ящиков, и машины, упорно сопровождавшие меня по всем киевским улицам.
И понял я, что родной, как мне казалось, «мой» Киев разлюбил меня».
Страна, которая десятилетиями изгоняла самых талантливых, лучшие умы гноила в лагерях и ссылках, обрекала на немоту самых преданных, неминуемо должна была прийти к тому, к чему она пришла.
А Некрасов мысленно все возвращался в те дни, к тому великому всенародному подвигу, одним из участников которого он был. Уже забылись и забудутся многие, если не все, так называемые славные свершения и даты, но подвиг народа в Отечественной войне, Победа, стоившая стольких жизней, — им суждено остаться в истории навечно.
«Весна. Апрель. Первое после дождей запоздалое солнышко. Зеленое кружево платанов на бульваре Сен-Жермен. Парижане высыпали на улицу, расселись за столиками кафе. Что-то посасывают. Среди них и я. Греюсь. Тяну пиво. Разглядываю прохожих». И вдруг он видит, как садовник, меняющий решетку у молодого платанчика, «приволок откуда-то — и я обомлел — киркомотыгу! Стал землю рыхлить. Киркомотыга... Милая, дорогая, сколько же лет я тебя не видел? Тридцать, сорок? А если не полениться, подсчитать, то сорок четыре, со времен Сталинграда. Не было в Сталинграде ничего более ценного, чем она. Не автомат, не диск, не даже ушанка, валенки или заячьи рукавицы, а именно они — лопата, топор и киркомотыга — бесхитростное счастье сапера».
И следует история, которая могла бы стать главой его книги «В окопах Сталинграда». Он словно все время дописывает ее. Вот в журнале «напечатан прекрасный, многое мне напомнивший рассказ Вяч. Кондратьева "Знаменательная дата"». И вспоминает он свою «знаменательную дату», свой первый бой, начало Харьковского наступления 1942 года. В том наступлении погиб и мой двоюродный брат, лейтенант пехоты Юра Зелкинд, в прошлом — студент ИФЛИ. А я, молодой восемнадцатилетний, дурак, писал ему с Северо-Западного фронта нечто восторженное: вот вы пошли вперед, скоро, мол, и мы двинемся... И шло мое письмо к нему, уже убитому.
Это бездарное наступление на изготовившегося противника, начатое по приказу Сталина, закончилось окружением и разгромом наших армий и открыло немцам ворота на Сталинград. Вот как оно начиналось для Виктора Некрасова. Их полк, в котором он был полковым инженером, двинулся из станицы Серафимович на Дону. «Зрелище было более чем странное. Впереди развевалось полковое знамя, эскортируемое двумя ассистентами с учебными винтовками на плечах, а остальное воинство, следующее за знаменем, вооружено было палками — кроме тех двух винтовок, другого оружия в полку не было. Полковую артиллерию изображали бревна, привязанные к колесам от телег. Станичные бабы ревели ревом, выстроившись вдоль нашего пути: "Куда же это вы, родимые, на немцев да с палками?" Кто эту комедию выдумал, одному Богу известно...» Только за день до первого боя им выдали наконец оружие: «...бойцам мосинские винтовки образца 1891—31 года, офицерам пистолеты ТТ». И это тоже не вошло в его книгу, действие ее начинается поздней — приказом об отступлении. Когда Виктор Некрасов умер — а это было уже время начавшейся у нас так называемой «перестройки», — в «Московских новостях», которые тогда редактировал Егор Яковлев, поместили некролог, его подписали ныне покойные Вячеслав Кондратьев, Владимир Лакшин, а также Булат Окуджава, я и еще кто-то, не могу вспомнить кто. И Лигачев, которого, как предупреждали в аппарате, приличествует называть не «Егор Кузьмич», а «Юрий Кузьмич», чуть ли не топал ногами на Егора Яковлева: как, мол, посмели, когда я запретил! Кто помнит сейчас этого седого старца, который был призывного возраста во время войны, но из патриотических чувств предпочел «ковать» победу в тылу, или, как он сам скромно выражался, продолжал строить социализм?



Некролог «Умер Виктор Некрасов».
Опубликован в газете «Московские новости» № 37, 13 сентября 1987 г.


Милый Вика! Как странно мне было читать эти твои записки с пометками, сделанными твоей рукой. Для всех, знавших тебя, ты жив. И жива твоя книга «В окопах Сталинграда», честнейшая из честных. Она стала частью бессмертного подвига нашего народа; исчезает то, что не закреплено в слове.


2014—2024 © Международный интернет-проект «Сайт памяти Виктора Некрасова»
При полном или частичном использовании материалов ссылка на
www.nekrassov-viktor.com обязательна.
© Viсtor Kondyrev Фотоматериалы для проекта любезно переданы В. Л. Кондыревым.
Flag Counter